«Они, что, без сердца эти люди?» |
Олег Бабенко, Все преобразования в системе образования власть сегодня прикрывает одной формой его организации – Болонским процессом. Мне довелось, работая в 2001-2004 гг. заместителем министра образования, быть причастным к его внедрению в Молдове. Поэтому со всей ответственностью могу сказать, что Болонский процесс вовсе не является догмой или какой-то дорожной картой с раз и навсегда установленными правилами игры. Это всего лишь свод общих определений, позволяющих говорить о том, как должна развиваться система образования Европы. А каждая страна сама определяет, что для нее приемлемо, а что нет. В Болонской системе ничего не прописано по поводу оптимизации школ. Равно как и по поводу того, должны ли действовать колледжи или профтехучилища. Так что у меня есть определенное подозрение, что за проектом так называемой оптимизации кроется самодеятельность тех или иных руководителей нашего министерства образования. Поэтому проект был так «интересен» чуть ли не всем министрам, занимавшим эту должность. Они долго молчали, а потом вдруг, как джинн из бутылки, появляется этот, мягко говоря, странный реформаторский проект. Согласно ему должна быть, по сути, уничтожена вся система доуниверситетского образования. А как по-другому это назвать? Давайте говорить откровенно: если в селе, неважно в молдавском ли, украинском, болгарском или гагаузском, закроется школа, значит, села этого не будет, мы его навсегда похороним. Это равносильно закрытию церкви. Молдова сегодня сельская республика. Она ею была, есть и будет. И потому основа системы нашего образования есть сельская школа. Все эти благостные разговоры по поводу того, что, мол, мы не закроем школы, а просто их реконструируем, изменим формат, что некоторые лицеи станут девятилетками-гимназиями, некоторые девятилетки-начальными школами – только уход от проблемы. Идут рассуждения о каких-то районных центрах, каких-то больших базовых школах, куда будут переведены малые сельские школы. На самом же деле мы возвращаемся к практике послевоенного периода, когда в Молдавии были районные интернаты. Ну, предположим будут не интернаты, предположим, будет школа в каком-то большом селе, туда привозим детей, например, окончивших 4 класса. Это ведь еще малыши, требующие постоянного внимания и контроля. Если уроки начинаются в 8 часов, то с учетом расстояния между селами в 15-20 км, во сколько же должен встать ребенок, чтобы поспеть в школу? В 5-6 часов утра? И так ежедневно. Как это скажется на его здоровье? А наши всем известные сельские дороги, как на них обеспечить безопасность детей? Опять же плата за автобусы, бензин. Что станется с десятками, сотнями, а может, и тысячами учителей из малых сел, где закроют малокомплектные школы? Сегодня любому здравомыслящему человеку, хотя бы один день проработавшему в системе образования, понятно, что значит учитель в селе. Это основа основ сельской интеллигенции, люди, являющиеся главными носителями знаний для селян. Получается, что власть хочет уничтожить этот слой, превратить молдавский народ в какой-то полуобразованный социум, который будет подчиняться внушаемым кем-то свыше догмам и идеям и бездумно шагать «в светлое будущее»? Это уж никак не напоминает демократию, о которой так рьяно печется нынешняя власть. Совершенно несостоятельна идея закрытия школ-одиннадцатилеток. В одном только Приднестровье почти 200 таких школ. Мы, что, отказываемся от него? Коль скоро мы закрываем молодым приднестровцам доступ к получению одиннадцатилетнего образования, значит, мы тем самым лишаем их возможности учиться в вузах республики. В таком же положении окажется и Гагаузия, где большинство школ – одиннадцатилетки. Согласно пресловутой оптимизации, необходимо закрыть большое количество лицеев, т.к. они малокомплектные. В классе, мол, должно быть 25-30 детей. Но у нас больше половины лицеев даже в Кишиневе не имеют такой комплектности! Получается, что из порядка двухсот лицеев в республике половину надо закрывать. И прежде всего в селах, т.к. нет у нас таких сел, за исключением Гагаузии, где наполняемость классов 25-30 детей. Значит, половина лицеев умирает. В итоге под ударом оказывается система бакалавриата, а в конечном итоге и жизнеспособность всей системы образования, весь Болонский процесс. Нельзя замалчивать проблемы, которые возникнут у школьников с русским языком обучения. Например, в Теленештах в русско-молдавской школе часть классов именно такая. Они малокомплектные, по 8-12 детей. Если эта школа закроется, куда пойдут учиться эти дети? И таких примеров множество – в Чимишлии, Кэлэраш, Кантемире. Получается, мы нарушаем Конституцию, законы о функционировании языков, об образовании, нарушаем в конечном итоге права человека, лишая родителей права выбора для своего ребенка языка обучения. А это уже ассимиляция, полновесное нарушение прав человека. На эти вопросы власть тоже должна ответить, провозгласив реформу образования. Следующий очень важный вопрос – финансирование. Реформаторы говорят, что у государства нет денег на содержание детей в малокомплектных школах. Тогда пусть предъявят систему финансирования базовых районных лицеев или покажут сегодня, до начала нового учебного года, хотя бы один оборудованный по всем правилам базовый лицей с соответствующей материальной базой, комнатами отдыха для детей. Пусть расскажут, как их будут кормить, как будет организована продленка. Расскажите в конце концов, чем закончился эксперимент с оптимизацией в районах Рышкань и Кэушэнь? Я знаю только, что в украинских селах Григорьевка и Константиновка р-на Кэушень, где малокомплектные школы, местные власти объявили, что с нового учебного года они закроются. Так что, только в этом суть эксперимента? Неизвестно, что будет с детсадами. Останутся ли они в небольших селах или тоже будут закрыты? Получается, садиков не будет, школ не будет, значит, как я уже говорил, село умирает. Дальше – районные центры. Сколько сегодня в них больших сел? Думаю, очень немного. Значит, и районный центр умирает, да? Такое ощущение, что мы возвращаемся в 40-е годы, во времена правления Антонеску. Тогда первая была задача – уничтожить все города, превратить их в большие села, сделать сельское население необразованным, обеспечив ему одну участь – батрачить. Похоже, что власть возвращается к этой тактике, прикрываясь Болонским процессом. Хочу, еще раз напомнить уважаемым господам из правительственных структур, что он всего лишь – декларация, договор о намерениях, не более. И незачем слепо подписывать подряд все его параграфы. Думать надо, что-либо подписывая, в первую очередь об интересах своей собственной страны. Власть говорит, надо закрывать колледжи, это, мол, лишняя ступень в системе образования республики и перепрофилировать их в технические училища – поливалентные школы. Я в свое время после школы закончил электромеханический техникум, получив определенные знания, умения, навыки. Я стал технологом, как средняя ступень между рабочим и инженером. Эта специальность позволила мне поработать даже полтора года на заводе «Виброприбор» в отделе технического контроля. Я считаю, что технологи, техники нужны. Если мы всех превращаем или в рабочих, или в специалистов с высшим образованием, мы теряем эту квалифицированную прослойку, т.е. уничтожаем, как говорили раньше «технарей». Плюс ограничивается доступ к высшему образованию, мы превращаем наших людей в штукатуров, маляров. Заводов и фабрик у нас практически сейчас нет или единицы, значит токари, слесари не востребованы нигде. Остается одно – батраки. А что будем делать с этими людьми? Мы их толкаем куда? «Уезжайте, уезжайте, да?». И мы знаем, уезжают всегда лучшие. Поэтому подводя какой-то итог по этим, как их называет власть, структурным изменениям в системе образования, можно сказать одно – они направлены против страны и ее граждан, против системы образования, против простого учителя и самое главное против будущего страны Мы сегодня говорим демографии. У нас она сегодня отрицательная. А если еще школ не будет в селах и районах, так у нас, извините, женщины и рожать не будут. Можно только сказать - если сегодняшние власти не одумаются и не пойдут на разговор с гражданским обществом, на общение с учителем, я бы хотел, чтобы кто-то из руководителей министерства просвещения приехал в то село, в котором они собираются закрывать школу и провели сход граждан, пообщались с учителями, родителями, самими детьми, наконец. Они, что, без сердца эти люди, у них нет своих детей, внуков? И пусть они услышат, что сегодня простой человек, житель республики, родитель думает о закрытии школ. Если эти изменения пройдут, это станет трагедией для Молдовы и это денационализация и смерть для страны. На сегодняшний день действуют Закон об образовании от 1995 г, где все предполагаемые данным проектом изменения не отражены никак. Нет там никаких изменений, связанных с реформированием, с переводом лицеев, их количественным, и качественным составами там общие слова. Закон, предложенный ПКРМ, мы знаем, не был промульгирован президентом. Получается, что сегодня нового закона нет, действует старый. Спрашивается, на базе какого документа юридически обоснованного, сегодня внедряется этот проект? Т.е. априори нарушается старый закон. Неважно, плох он или хорош, но он сегодня действует. Значит, принимайте новый закон, закладывайте эти ваши предложения и тогда это все будет легитимно. К сожалению, добиться информации от министерства просвещения, точной, конкретной, ясной и понятной, мы не можем. Министерство эту информацию всячески скрывает. До нас доходят только отдельные ее отголоски. Правда, совсем недавно появился проект Закона на сайте министерства просвещения только на румынском языке, но это вариант для обсуждения, который корреспондирует заявлениями. Например, заявление министра экономики г-на Лазэра о том, что стране финансово не выгодно содержать в каждом селе школу. Это можно назвать попросту кощунством. Интересно, если бы в его родном селе закрыли школу, во времена, когда он учился, стал бы этот господин министром? Думаю, что нет. Это касается всех, кто вчера работал или работает сегодня в правительстве. Давайте мы откровенно обо всем поговорим, проведем несколько «круглых столов», встретимся с коллективами школ, колледжей, вузов. Давайте проведем встречи депутатов с работниками министерства, пригласим европейских специалистов, специалистов из стран, где Болонский процесс действует не год и не два или три, правоведов, людей, защищающих права человека, и примем обдуманное, коллегиальное решение с последующим принятием нового современного Закона, который приняло бы все гражданское общество. |